Не смей никому говорить, что ты ее молочный брат! О-химэсама едет в Эдо.
Знатнейший князь
Ее в невесты прочит сыну,
Наследнику прославленного рода.
Пойми: добрая слава девушки — превыше всего. Честь девушки драгоценна. Ведь о-химэсама едет в чужой дом, к чужим людям. Что они скажут?
"Погонщик Санкити — ее молочный брат?
Вот новость!" И они смеяться будут.
На ее доброе имя падет пятно. А это может помешать ее замужеству. Кажется, пустяк, а какое серьезное дело!
Плотина рушится
От норки муравья!
Но… мы все шепчемся и шепчемся. Нас могут подслушать!
Сюда сейчас придут. Ты слышишь шум?..
Беги! Беги скорей!
Но Санкити ей возражает:
— А, матушка! Уж слишком ты робка.
Всего боишься: "Нас услышат! Нас
Осудят!"
Ты на дверь косишься взглядом…
Нет! Князя надо умолить!
Пойди к нему. Скажи, что ты нашла
Родного сына! Милости проси!
— О, значит, ты меня совсем не понял?
Чего ты требуешь?
Чего ты просишь?
Разве может мать
Позабыть сына?
Разве может жена
Позабыть мужа?
О нет! И все же
Долг — превыше всего,
О, непонятливый!
О, бестолковый!
А между тем из внутренних покоев
Несутся возгласы:
— Где Сигэнои?
— Где старшая кормилица? Ее
О-химэсама требует!
— Ты слышишь?
Скорее уходи!
Она в испуге
Толкает сына к двери. Санкити
Заплакал в три ручья.
Его глаза
От слез совсем запухли.
Сандалии свои он поднимает,
Засовывает их за пояс. К двери
Уныло он бредет. Его спина
Понуро сгорбилась…
И сердце Сигэнои
Не в силах выдержать:
— Эй, послушай, Санкити! Ёносукэ! Вернись сюда на минуту!
Смотри, будь осторожен
На трудных горных перевалах,
На трудных переправах через реки.
Если в дороге тебя захватит дождь, сильный ветер, снежная буря, ты притворись, что болен, отдохни два-три дня. В дороге не ешь ничего вредного. Остерегайся лихорадки. Смотри, корью не захворай. У тебя такой жалкий вид. Не могу смотреть на тебя! Душа надрывается… За какую вину выпала тебе такая доля! Нищий, отверженный… А ведь ты должен был наследовать отцовское жалованье — тысячу триста мешков риса. Бедный мой сын!
…Она рыдает.
Ничком она упала на ступени
Высокого крыльца, приподнялась,
Достала из-за пазухи кошель
И высыпала тридцать золотых.
Потом монеты завернула
В платок из шелкового крепа.
— На, возьми, —
Протягивает сверток сыну, —
Возьми — и спрячь на крайний случай!
— Нет! —
Мальчик в гневе обернулся.
— Нет! Раз ты не мать мне, а я тебе не сын, так и нечего обо мне заботиться! Заболею я или умру — тебе-то что за дело? Я не возьму от тебя и одного медного гроша!
Я простой побродяжка, и конец! И вся недолга! А мой отец — Датэ-но Ёсаку — опозоренный, разжалованный самурай. Зачем я стану брать деньги от чужой женщины? Чужой, совсем чужой…
А, бессовестная! А, бессердечная! Ты еще пожалеешь о своей жестокости!
И он не может слезы удержать.
Увидя, как он плачет, Сигэнои
Готова потерять сознанье. Все же
В последний раз пытается она
Разгневанного сына образумить:
— О, пойми! Пойми же! Если бы я не думала о моей юной госпоже… Ах, ведь я ее, как и тебя, вскормила своей грудью! И о милостях этого дома… и о своем долге… разве я прогнала бы свое единственное дитя?
О, как тяжко,
Как грустно в княжеском дворце служить! —
Она рыдает горько…
В этот миг
Во внутренних покоях суматоха
И голоса:
"Пора! Мы отбываем!
Все в сборе!
Поднимают паланкины
И строятся в процессию!
Скорее!
О-химэсама села в паланкин!
За нею вслед поедет Сигэнои!
Да где ж она? Куда ж она девалась?"
Начальник шествия
Выходит из дворца,
И, овладев собою, Сигэнои
Небрежно говорит ему:
— Да, вот что!
Пускай этот мальчик-погонщик пойдет вслед за моим паланкином. Он будет и в дороге забавлять юную госпожу. Пусть он затянет песню!
— Повинуюсь! —
Кормилице надсмотрщик отвечает. —
Что ж, это можно! Эй, Дикарь!
А ну-ка, песню затяни! Смотрите,
С чего бы он?
О чем мальчишка воет?
Нет, это не к добру! Как смеешь ты
Слезами портить час отъезда? Ну!
Молчи! Довольно выть!
Что? Все еще ревешь? Так получай! —
И кулаком его с размаху бьет
По скулам. — Пой!
И Санкити — сквозь слезы —
Поет:
"Солнце горит, горит
Над горой Судзука,
А над "Горой встреч"
Облака, облака
Плачут о нашем горе".
Но упрямей, чем дождь осенний,
Льются слезы…
Матери… сына…
Где укрыться
От ливня скорбей?
Горе темною тучей нависло.
Из второго действия
Когда случается, что князь
В гостинице задержится, охрана
Всю ночь не дремлет.
И о-химэсама,
Дочь князя,
Охраняется надежно.
Проходит с гулкой колотушкой сторож,
Отстукивая время.
Девять
Ударов — скоро полночь…
Тишина…
Потом опять проходит сторож.
Восемь
Ударов…
О, неразумное сердце ребенка!
Как ловко все удалось!
Никто не заметил!
Удача! Удача!
Сжимая в руках
Парчовый кошель,
Из ворот выбегает
Санкити, не помня себя
От восторга.
Ему не до сторожа.
Он колотушки не слышит.
Бежит. Бежит, задыхаясь,
Стремглав. Но сторож увидел
И бросился следом —
В погоню!
…Мальчик
Заметил. Заметался.
На замке
Все двери.
Негде спрятаться.
Юркнул
В знакомые ворота.
В паланкин!
Дверь запирает изнутри.
Ложится,
В комок свернувшись, на полу…
Но сторож
Увидел все!
Он подбегает,
Нажал на дверцу,
Поднял занавеску.
